Мифические существа в Санкт-Петербурге

Мифов о Северной столице немало. Например, о мифологических существах, таящихся в архитектуре города.

Симпатичные существа гиппокампусы (от греч. «гиппос» — «лошадь» и «кампус» — «морское чудовище») живут на оградах мостов, фасадах домов и колоннах.

Крылатые гиппокампы украшают фронтоны доходных домов и даже здание биржи. Рогатых коньков можно увидеть на фонарях моста Ломоносова через Фонтанку. Приближенные к Античности образы с трезубцем Нептуна и раковинами украшают решетки Аничкова и Благовещенского мостов.

«Морской конь» — мифический персонаж второго плана. Состоит из двух частей: голова и туловище у гиппокампа породистого скакуна в сочетании с перепончатыми лапами вместо передних ног; задняя часть — чешуйчатый хвост морского чудовища Кета, которое бы растерзало Андромеду, не спаси её Персей. Древние греки, кстати, не считали такое сочетание странным. Они верили, что кони имеют морское происхождение, и оттого они стремительны, как волны.

Кентавры — полукони-полулюди, чаще всего изображаются стадами. На одном из барельефов Доходного дома купца Иоффа лесные дебоширы несутся с луками и стрелами. В 1913 году архитектор Лишневский украсил рельеф еще двумя кентаврами: один целует красавицу, другой мчится прочь, унося добычу.

В начале XX века любили фантазировать. Андрей Белый в стихотворении «Игры кентавров» описал жизнь одинокого кентавра. Однако в Петербурге одинок лишь кентавр скульптора Пахомова у Дома кино.

Взрослые кентавры, напротив, всегда олицетворяли животную сторону, еще не обузданную. Они участвовали в вакханалиях и даже в «кентавромахиях» — битве кентавров и лапифов. Динамичные эпизоды изображены на полотнах Боттичелли, Пикассо, Себастьяно Риччи, Пьеро ди Козмо, а также украшают греческие храмы. Образ кентавра удалось одомашнить в эпоху классицизма. Так, на барельефе дома Шуберта престарелый кентавр несет на плече бревно в окружении веселых женщин.

Валькирии воспарили над Невским проспектом в 1904 году, когда П. Ю. Сюзор закончил дом компании «Зингер», а скульптор Адамсон создал крылатые женские скульптуры из бронзы. У одной одомашненной воительницы в руках веретено со стальной нитью, рядом швейная машинка. Другая, с копьем, символизирует тяжелую промышленность.

Грифон соединяет в себе черты двух царских существ: льва и орла или любой другой хищной птицы. Геральдисты любили изображать его на щитах и гербах европейских монархов и аристократов, в том числе Романовых. Немалая доля грифонов в Петербурге появилась именно благодаря императорской семье.

Самые знаменитые петербургские грифоны — златокрылая четверка Банковского моста, созданная в 1826 году мастером Павлом Соколовым. Он, кстати, придумал и сфинксов Египетского моста через Фонтанку, и львов одноименного моста через канал Грибоедова.

В мифах крылатые существа назначались сторожами, призванными отпугивать злые силы, поэтому их появление у здания Ассигнационного банка вполне оправдано. Они присматривают за золотыми запасами. В Греции грифонов даже называли «бешеными псами Зевса».

Русалка — существо славянской мифологии не первой величины. Привлекла петербургских архитекторов в конце XIX века. Самые знаменитые русалки — на ограде Литейного моста. Они поддерживают 546 щитов с гербом Санкт-Петербурга.

Важную роль этот образ играл на праздновании Зеленых святок, или Семикома — недели гуляний перед Троицей. Девушки невестились: пускали венки по воде, гадали. Церковь называла эти забавы «бесовскими игрищами». Считалось, что именно в это время русалки выходили из воды и сушили волосы, покачиваясь на ветвях. Поэтому у Пушкина «русалка на ветвях сидит». Люди верили, что после праздника полудевушки-полурыбы становились агрессивными, поэтому поодиночке не ходили и белье в реке не полоскали, ведь русалка могла защекотать до смерти и отобрать всю одежду.

Подробнее